This one, with gratitude, is for DON CONGDON.

FAHRENHEIT 451: The temperature at which book-paper catches fire and burns

PART I IT WAS A PLEASURE TO BURN
IT was a special pleasure to see things eaten, to see things blackened and changed. With the brass nozzle in his fists, with this great python spitting its venomous kerosene upon the world, the blood pounded in his head, and his hands were the hands of some amazing conductor playing all the symphonies of blazing and burning to bring down the tatters and charcoal ruins of history. With his symbolic helmet numbered 451 on his stolid head, and his eyes all orange flame with the thought of what came next, he flicked the igniter and the house jumped up in a gorging fire that burned the evening sky red and yellow and black. He strode in a swarm of fireflies. He wanted above all, like the old joke, to shove a marshmallow on a stick in the furnace, while the flapping pigeon-winged books died on the porch and lawn of the house. While the books went up in sparkling whirls and blew away on a wind turned dark with burning. Montag grinned the fierce grin of all men singed and driven back by flame. He knew that when he returned to the firehouse, he might wink at himself, a minstrel man, burntcorked, in the mirror. Later, going to sleep, he would feel the fiery smile still gripped by his face muscles, in the dark. It never went away, that. smile, it never ever went away, as long as he remembered.

С благодарностью и признательностью — Дону Конгдону

451 градус по Фаренгейту: температура, при которой книжная бумага начинает процесс возгорания

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЭТО БЫЛО УДОВОЛЬСТВИЕ СЖИГАТЬ

Это было особым удовольствием — видеть вещи съеденными, чернеющими и меняющимися. С кончиком брандспойта сжатым в кулаках, с великим питоном, изрыгающим ядовитый керосин на окружающий мир, с кровью, стучащей в висках, руки были руками великолепного дирижера, играющего симфонию разрушения и огня, разрушения и отбрасывания руин истории. В символическом шлеме с цифрами 451 на обожженной голове и оранжевыми под цвет пламени глазами с мыслями — что дальше — он щелкнул воспламенителем и дом подпрыгнул вверх, с жирным огнем, обжигающем вечернее небо красным, желтый и черным. Он сделал шаг в огненный рой. Как в детстве, когда он совал лопатку с зефиром в печь — книги умирали на крыльце и на лужайке перед домом. Пока книги разлетались в огненном водовороте, подул ветер, включивший темноту. Монтег ухмыльнулся, как все мужчины, которые имели близкое дело с огнем. Он знал, что когда вернется на пожарную станцию, подмигнет сам — романтику — в зеркало. Позднее, засыпая, он почувствует огненную улыбку на мышцах лица в темноте. Она никогда не уходила эта улыбка — никогда, сколько он себя помнил.